Два феномена

Из книги Синнетта «Оккультный мир»

Описания двух феноменов, помещенные ниже, были сделаны Олкоттом на следующий же день, по горячим следам. Олкотт послал свои записи в Бомбей Дамодару, который показывал их некоторым тамошним сотрудникам. Каким-то образом копию письма заполучила газета "Таймс оф Индиа" и напечатала. Приводим выдержку из него:

«Вчера госпоже удались изумительные феномены. Утром она, мистер и миссис Синнетты, майор Хендерсон, м-р Саид Махмуд (окружной судья, Рай-Барели), миссис Рид из Аджмера и я отправились на пикник [в лес неподалёку от "Брайтленда", это была пешая прогулка, мили три-четыре]. Хотя она [Е. П.Б.] никогда прежде не бывала в Симле, она уверенно указывала нам, куда идти. Она описала мельницу, о которой не знали не только Синнетты и майор Хендерсон, но даже носильщики. По её словам, рядом с мельницей должен быть маленький тибетский храм. Мы добрались до места около десяти часов утра и действительно обнаружили мельницу. Все устроились в тени, и слуги подали нам лёгкий завтрак. М-р Махмуд присоединился к нам позже, когда корзины для пикника были уже уложены, поэтому на месте оказалось, что одного чайного прибора недостаёт. Кто-то попросил г-жу Блаватскую сотворить его с помощью магии. Она согласилась, осмотрела землю вокруг себя, а потом попросила майора Хендерсона принести нож и копать в указанном ею месте. Майор обнаружил, что земля твёрдая и в ней полно корешков молодого кедра, росшего на этом месте.

Майор перерезал корешки один за другим, проникая всё глубже, и остановился, пройдя примерно шесть дюймов, когда в чёрной земле показалось что-то белое, и вот, о чудо! перед нами появилась чашка с зелёным и золотым рисунком, как две капли воды походившая на те, что взяли с собой слуги м-с Синнетт. Госпожа попросила майора копать дальше, он так и сделал, и вскоре он обнаружил блюдце — совершенно под стать чашке! Предметы эти залегали в земле как самые настоящие камни, вдобавок оплетённые корнями, и, чтобы добраться до блюдца, пришлось перерезать корешок толщиной с мизинец. Майор Хендерсон попросил её объяснить, как это делается, но она сказала, что не может, поскольку он ещё не теософ. Он тут же заявил, что намеревается вступить в Общество. "Когда?" — спросила она, и получила ответ: "Завтра". — "Почему же не сегодня?" — поинтересовалась м-с Синнетт. "Вступлю сегодня, — заявил майор, — но пусть госпожа прямо на месте выдаст мне диплом!" — "Вы и впрямь вступите в Общество, если я сделаю это?" — "Вступлю". — "Тогда вы его получите". Она [ Е.П.Б.] осмотрелась, немного прошлась, потом присела невысоком уступе. "Если вы хотите диплом, вы должны найти его сами; "Брат", который помогает мне, говорит, что в зарослях, свёрнутый в трубочку и обмотанный примерно 50-ю футами голубого шпагата", — сказала она майору. Вся компания отправилась на поиски, и наконец майор Хендерсон, приподняв нижние ветви деодара и раздвинув траву, воскликнул: "Нашёл!" Он действительно нашёл диплом, выписанный на имя майора Филиппа Д.Хендерсона, члена Общества, и письмо на бланке нашей штаб-квартиры, НАПИСАННОЕ моим СОБСТВЕННЫМ ПОЧЕРКОМ и подписанное "Искренне ваш — (имя на тибетском) за Г. С. Олкотта, президента Теософского общества"! Вообразите моё изумление! На письме стояла дата 2/3 октября-то есть ночь со 2-го на 3-е, и в нём упоминался разговор, состоявшийся между г-жой Блаватской и майором Хендерсоном накануне вечером» [64].

В книге "Страницы старого дневника" Олкотт пишет:

«Завершая эту часть моего повествования, должен сообщить, что мы с м-с Синнетт, вернувшись домой первыми из нашей компании, сразу же направились в буфетную и обнаружили там три чашки из тех девяти, которые у неё остались от прежнего сервиза на 12 персон. Потрескавшиеся, с отбитыми ручками, они были убраны на верхнюю полку. Таким образом, седьмая чашка, созданная на пикнике, никак не могла быть одной из этих трёх битых чашек» [65].

Чашка — "двойник" вместе блюдцем существует и поныне; они были выставлены в Нью-Йорке вместе с другими вещами, имеющими отношение к Е.П.Б., в отеле "Стэтлер Хилтон" в ноябре 1975 года, когда отмечалось столетие со дня основания Теософского общества.

В "Оккультном мире" Синнетт излагает свои соображения относительно феномена с чашкой и блюдцем:

«Если они не были созданы оккультным путём, то их должны были зарыть там накануне. Я уже описывал, какой была почва, из которой их вырыли; а судя по растительности, землю в этом месте никто не трогал много лет. Могут возразить, что... с другой стороны склона могло быть прорыто что-то вроде хода, и чашку с блюдцем протолкнули туда, где они были найдены. Но такое предположение не выдерживает критики, так как это практически неосуществимо. Невозможно прорыть такой ход, не оставив следов, а мы не нашли ничего, когда потом тщательно осмотрели склон именно с этой целью. А главное — сама мысль, что всё подстроено заранее, совершенно неубедительна, — разве можно было предвидеть, что из огромного количества предметов, о которых её могли бы попросить, понадобится именно чашка с блюдцем? Потребность в них появилась по ходу дела. Ведь если бы в последнюю минуту к нам не присоединился ещё один человек, то припасённых слугами чашек с блюдцами вполне хватило бы, и никто бы на них даже внимания не обратил. [Более того], с тем же успехом слуги могли взять любые другие чашки, а гости к выбору посуды никакого отношения не имели» [66].

Что касается письма на бланке Общества, которое было извлечено вместе с дипломом на имя майора Хендерсона и так поразило узнавшего свой почерк Олкотта, то в Индии Е.П.Б. однажды спросили, каким образом происходят подобные "осаждения". Это было в Бароде в 1882 году, а вопрос исходил от двух чиновников высокого ранга, судьи Гадгила и м-ра Киртане.

Олкотт сообщает:

«Она объяснила, что в астральном свете запечатлены образы всех предметов и событий, поэтому ей не нужно видеть человека или почерк, который она собирается воспроизвести; её только должны "навести на след", и тогда она сможет сама всё увидеть и воплотить. Они настойчиво стали просить Е.П.Б. показать, как это делается. "Ну хорошо, — наконец согласилась она, — назовите мне имя мужчины или женщины, из тех, кто особенно невзлюбил Теософское общество, и кого ни я, ни Олкотт никогда не знали лично". Ей назвали м-ра ..., который терпеть не мог ни нас, ни наше общество и никогда не упускал случая очернить нас...

Взяв со стола лист бумаги, она попросила джентльменов сделать на нём метку для последующей идентификации. Получив лист обратно, она сказала: "А теперь поверните меня в ту сторону, где он живёт". Это было сделано. Тогда она зажала лист между ладонями (держа их горизонтально), мгновение оставалась неподвижной, потом протянула его нам, а сама отошла и села. Оба [господина] не сдержали возгласов изумления, увидев на только что чистом листе бумаги адресованное мне письмо, написанное почерком этого человека, в то время британского представителя при дворе [местного князя], и за его подписью. Почерк был очень необычный, мелкий, а подпись скорее походила на крошечный клубок узелков, чем на имя...

Я подумал, что [Гадгил и Киртане] зальются смехом, читая это послание. Оно начиналось словами "Мой дорогой полковник Олкотт", затем следовали извинения за прежние недобрые высказывания в наш адрес, просьба включить его в число подписчиков нашего "всемирно известного журнала Теософ" и говорилось о его желании вступить в Теософское общество; письмо было подписано "Искренне Ваш" и его именем. Ей не приводилось видеть ни одной строчки, написанной этим джентльменом, ни его подписи, и она никогда с ним не встречалась; послание же было "осаждено" на том листе бумаги, который она держала между ладонями, стоя посреди комнаты, при ярком дневном свете, на глазах у нас — троих свидетелей» [67].

Сильвия Крэнстон «Блаватская: Жизнь и творчество основательницы современного теософского общества», гл. 6