Я думаю, что каждый из идущих на Пути  Христосовершенствования мечтает получать наставления от Гуру. Читая книгу Парамаханса Йогананда «Автобиографию Йога», которую рекомендовали для чтения Посланники, я обнаружила сильное сходство с тем, как наставляют своих чела Владыки и как наставлял своих учеников Шри Юктешвар. Я думаю, что этот отрывок будет полезен и интересен большому кругу наших читателей.

ГУРУ О ДИСЦИПЛИНЕ ЧЕЛА

Дисциплина была для меня не нова - дома отец был строг, Ананта часто суров. Но воспитание Шри Юктешвара можно охарактеризовать не иначе как жесткое. Сторонник совершенства, учитель был весьма строг к чела, как в важных вопросах, так и в тонких нюансах повседневного поведения.

"Хорошие манеры без искренности подобны красивой мертвой женщине, - замечал он при удобном случае.

Прямота без учтивости - будто нож хирурга - эффективна, но неприятна. Искренность с вежливостью полезна и превосходна”.

Учитель был явно доволен моим духовным прогрессом, ибо редко говорил об этом; в ином ушам моим не было чуждо порицание. Главными проступками были рассеянность, периодическое потворство унынию, несоблюдение некоторых правил этикета, иногда бессистемность.

"Заметь, как хорошо организована и уравновешена во всех отношениях деятельность твоего отца Бхагабати”, - отмечал учитель. Два ученика Лахири Махасая встретились вскоре после того, как я начал паломничество в Серампур.

Отец и учитель составили высокое мнение друг о друге. Оба они построили свою прекрасную внутреннюю жизнь на духовном граните, нерушимом в веках.

От случайного учителя моей ранней жизни я усвоил несколько неверных уроков. "Чела не нужно энергично заботиться о мирских обязанностях”, - говорил он, и когда я пренебрегал работой или небрежно выполнял ее, меня не наказывали. Человеческая натура легко усваивает подобное. Однако под беспощадными порицаниями Шри Юктешвара я скоро исцелился от приятных иллюзий безответственности.

"Слишком хорошие для этого мира украшают собой иные, - заметил Шри Юктешвар. - Пока дышишь чистым воздухом земли, ты обязан платить благодарным служением. Лишь тот, кто вполне овладел бездыханным состоянием (18), свободен от космических императивов. Я обязательно скажу, когда ты достигнешь окончательного совершенства”.

Гуру нельзя было подкупить даже любовью. Он не проявлял никакой снисходительности ни к кому, кто, как я, охотно выразил готовность быть его учеником. Были ли мы с учителем среди учеников, чужих людей или наедине, он всегда говорил прямо и укоряюще строго. Никто, допустивший даже пустяковую мелочь или непоследовательность, не избегал его выговора. Это обращение, буквально дробившее мое эго, было трудно переносить, но я твердо решил позволить Шри Юктешвару сглаживать мои психологические загибы. Пока он титанически трудился над их преобразованием, я много раз сотрясался под тяжестью дисциплинирующего молота.

"Если тебе не нравятся мои слова, ты волен уйти в любое время, - заявлял учитель. - Мне ничего не надо от тебя, кроме улучшения. Оставайся лишь в том случае, если чувствуешь, что это приносит пользу”.

Я чрезвычайно благодарен учителю за каждый усмиряющий удар, нанесенный по моему тщеславию, чувствуя иногда, что - метафорически - он выявлял и вырывал у меня каждый больной зуб. Твердый стержень эгоизма трудно удалить иначе, как суровостью, после чего, наконец, открывается свободный канал для проявления божественного.

Тщетно стремится Оно пробиться через каменные эгоистичные сердца.

Интуиция Шри Юктешвара была столь всепроникающей, что он часто, не обращая внимания на говорившееся вслух, прямо отвечал на невысказанные мысли. Человеческие слова и мысли зачастую могут быть противоположны.

"С помощью внутренней тишины, - говорил гуру, - за путаницей человеческого многословия старайтесь чувствовать мысль”.

Но божественная проницательность болезненно воспринимается мирским ухом; учитель не был популярен у поверхностных учеников. Разумные же, которых всегда было немного, глубоко почитали его.

Я осмелюсь сказать, что Шри Юктешвар как гуру пользовался бы самым большим успехом в Индии, не будь он настолько прямолинеен и строг.

"Я строг к тем, кто приходит учиться, - говорил он мне. - Это мой метод. Принимай его или нет; я никогда не иду на компромисс. Но ты будешь гораздо мягче к своим ученикам; это твой метод. Я стараюсь очистить учеников только огнем суровости, опаляющим зачастую сверх обычной терпимости. Мягкий подход любви также преобразует. Жесткие и мягкие методы равно эффективны, если используются мудро. Ты отправишься в другие страны, где резкие нападки на эго не воспринимаются. Учитель не сможет нести весть Индии на Запад, не запасшись достаточным терпением и снисходительностью”. Не могу и счесть, как часто в Америке я вспоминал его слова!

Хотя лишенная лицемерия речь гуру мешала иметь много последователей во время его пребывания на земле, тем не менее, через все возрастающее число приверженцев его учения дух его живет в миру и сегодня. Воины, подобные Александру Македонскому, ищут верховной власти над землями; такие учителя, как Шри Юктешвар, завоевывают более долговечные владения в душах людей.

Гуру имел обыкновение указывать на простые незначительные недостатки учеников с видом необычайной суровости. Однажды мой отец приехал в Серампур засвидетельствовать почтение Шри Юктешвару. Весьма вероятно, что он ожидал услышать несколько слов похвалы обо мне, и был поражен, получив длинный перечень моих недостатков.

Он бросился ко мне:

- Из замечаний учителя я понял, что ты потерпел полное фиаско! - отец не знал, смеяться ему или плакать.

Единственной причиной недовольства Шри Юктешвара в то время было то, что наперекор его мягкому намеку я пытался обратить одного человека на духовный путь.

Негодуя, я спешно разыскал гуру. Он встретил меня, потупив взор, как бы сознавая вину. Это был один-единственный раз, когда я видел божественного льва кротким, сполна насладившись этим уникальным моментом.

- Господин, зачем вы так безжалостно осудили меня перед отцом? Разве это справедливо?

- Я больше не буду, - сказал Шри Юктешвар извиняющимся тоном.

Я был мигом обезоружен. С какой готовностью признал этот великий человек ошибку! Хотя учитель никогда более не нарушал покоя моего отца, он продолжал безжалостно критиковать меня, где и когда хотел.

Новые ученики часто присоединялись к Шри Юктешвару в беспощадной критике других. Мудрые, как гуру!

Образцы безупречного видения! Но тот, кто идет в наступление, не должен быть беззащитен. Те же придирчивые ученики стремительно спасались бегством, как только учитель публично пускал в них несколько стрел из своего аналитического колчана.

"Уязвимые внутренние слабости, противящиеся слабым прикосновениям порицания, подобны болезненным частям тела, которые дрожат в ужасе даже перед самым деликатным уколом”, - со смехом замечал Шри Юктешвар о сбежавших.

Многие ученики, ищущие гуру, созданного собственным воображением, часто мне жаловались, что не понимают Шри Юктешвара.

"Вы не понимаете и Бога! - парировал я однажды. - Если бы святой был ясен вам, то вы сами были бы святыми”. В мире, наполненном мириадами тайн, дышащих невыразимым воздухом вечности, кто может решиться требовать, чтобы непостижимая сущность учителя была мигом схвачена?

Ученики приходили и обычно уходили. Те, кто жаждал легкого пути - елейности и утешительных одобрений, не находили этого в ашраме. Учитель предлагал приют и пастырство навеки, но многие ученики скаредно требовали еще и бальзама для эго. Они уходили, предпочитая смирению неисчислимые унижения жизни. Лучи свободно проникающего сияния мудрости Шри Юктешвара были слишком мощными для их духовной немощи. Они искали учителя менее значительного, одурманивающего их лестью и допускающего спячку невежества.

В первые месяцы с учителем я боялся его замечаний, но скоро заметил, что они приберегались для учеников, просивших его словесной вивисекции. Если кто-нибудь, обидевшись, заявлял протест, Шри Юктешвар скромно умолкал. Слова его никогда не были гневны, но исполнены беспристрастной мудрости.

Проницательность учителя была не для неподготовленных ушей случайных посетителей, он редко отмечал их недостатки, даже если они бросались в глаза. Но в отношении учеников, искавших совета, Шри Юктешвар чувствовал серьезную ответственность. Поистине смел тот гуру, что принимается за преобразование неочищенной руды пропитанного эгоизмом человечества! Смелость святого коренится в его сострадании к людям, сбитым с толку майей, к спотыкающейся слепоте мира.

Освободившись от исподволь возникавшей обиды, я заметил, что дисциплинарные взыскания, адресованные мне, значительно уменьшились. Со временем я разрушил все стены рационализации и подсознательных (19) оговорок, за которыми обычно укрывается человеческая личность. Учитель очень тонко перешел к снисходительности. Наградой была не требующая усилий гармония с гуру. Тогда я видел, что он доверчив, деликатен и молчаливо любящ, но сдержан - он не говорил ни одного нежного слова.

Мой же темперамент - благоговение, набожность, поклонение. Вначале меня смущало, что Шри Юктешвар, пропитанный джняной и на вид сухой для бхакти (20), выражал себя главным образом языком холодной духовной математики. Но когда я достиг гармонии с его натурой, то обнаружил не замедление, а ускорение моего благочестивого приближения к Богу. Познавший себя учитель вполне может вести разных учеников согласно их основным естественным склонностям.

Мои отношения со Шри Юктешваром были красноречивы без слов. Я часто внутренне ощущал его молчаливую подпись под моими мыслями, делавшую слова лишними. Спокойно сидя рядом с ним, я чувствовал, как его щедрость мерно изливалась на мое существо.

Особенно заметно беспристрастность своей справедливости учитель проявил в мои летние каникулы после первого учебного года в колледже. Я был счастлив от благоприятной возможности непрерывного проведения этих месяцев в Серампуре с гуру.

- Тебе можно поручить заботу о доме. - Учителю было приятно, что я приехал с таким энтузиазмом. – Твоей обязанностью будет прием гостей и наблюдение за работой других учеников.

Кумар, молодой селянин из восточной Бенгалии, был принят на обучение в ашраме две недели назад. Очень разумный, он скоро завоевал привязанность Шри Юктешвара. По какой-то непостижимой причине учитель занял по отношению к нему некритичную позицию.

- Мукунда, пусть Кумар примет на себя твои обязанности, а ты займи время уборкой и приготовлением пищи, - отдал учитель указание через месяц пребывания с нами нового мальчика.

Возвысившись до руководства, Кумар проявлял мелкую домашнюю тиранию. В безмолвном мятеже ученики продолжали обращаться ко мне за повседневными советами. Это продолжалось три недели, затем я случайно услышал разговор между Кумаром и учителем.

- Мукунда невозможен! - говорил Кумар. - Вы поручили наблюдение мне, а ученики идут к нему и его слушаются.

- Потому-то я и назначил его на кухню, а тебя в приемную. - Сухой тон Шри Юктешвара был нов для Кумара. – Из этого ты должен сделать вывод, что достойный руководитель имеет желание служить, а не властвовать. Тебе хотелось положения Мукунды, но ты не смог его удержать заслугами. Теперь вернись к прежней работе помощника повара.

После этого уничижающего инцидента учитель вернул прежнее отношение необычной снисходительности к Кумару. Кто может объяснить тайну притягательности? В Кумаре гуру открыл некий источник очарования, который, однако, не бил для его соучеников. Хотя новый мальчик был явно любимцем Шри Юктешвара, я не чувствовал уныния. Личные особенности, свойственные даже великим учителям, придают богатую сложность шаблону жизни.

Моя натура редко руководствовалась какой-нибудь деталью, я искал у Шри Юктешвара иных плодов, нежели внешняя похвала.

Однажды Кумар без причины злобно говорил со мной, и это меня глубоко задело:

- Ты слишком возомнил о себе. - Я прибавил предостережение, истинность которого интуитивно почувствовал: -Если ты не исправишься, то в один прекрасный день тебя попросят покинуть ашрам.

С саркастическим смехом Кумар повторил мое замечание гуру, как раз вошедшему в комнату. В полной уверенности, что меня распекут, я смиренно забился в угол.

- Может быть, Мукунда и прав, - ответ гуру был необычайно холоден.

Через год Кумар поехал навестить дом детства, проигнорировав мягкое неодобрение Шри Юктешвара, никогда не пользовавшегося своим авторитетом для того, чтобы препятствовать передвижениям учеников. Через несколько ме-сяцев мальчик вернулся в Серампур; неприятная перемена бросилась в глаза. Пропал величавый Кумар с сияющим безмятежным ликом. Перед нами стоял ничем не выделяющийся крестьянин, приобретший за последнее время много дурных привычек.

Учитель вызвал меня и сокрушенно обсуждал тот факт, что молодой человек теперь не годился для монашеской жизни в ашраме.

- Мукунда, поручаю тебе сообщить Кумару, чтобы он завтра оставил ашрам, я сам не могу этого сделать! - в глазах Шри Юктешвара блестели слезы, но он быстро овладел собой. - Мальчик никогда не опустился бы так низко, если бы послушался и не уехал, чтобы общаться с нежелательной компанией. Он отверг мое покровительство; его учителем все еще должен быть этот грубый мир.

Уход Кумара не поднял моего настроения; я печально удивлялся тому, что человек, имевший силу завоевать любовь учителя, мог легко поддаться мирским соблазнам. Наслаждение вином и сексом пустили корни в обычном человеке; не требуется особой тонкости восприятия, чтобы ценить их. Уловки чувств можно сравнить с вечнозеленым олеандром, благоухающим многокрасочными цветами, но при этом любая часть растения ядовита21. Страна исцеления находится внутри, сияя тем счастьем, которого слепо ищут в тысяче разных направлений.

"Острый интеллект - обоюдоостр, - заметил однажды учитель в отношении блестящего ума Кумара. - Им можно пользоваться и для созидания, и для разрушения, как ножом, способным вскрыть нарыв невежества и обезглавить себя. Интеллект верно направлен лишь после того, как пришло понимание, что от духовного закона не убежать”.

18. Самадхи - сверхсознание.

19. "Наше сознательное и подсознательное существо увенчано сверхсознанием”, - отмечал раввин Израиль Х.Левинталь на лекции в Нью-Йорке в 1929 году. Много лет назад английский психолог Ф.В.Маерс высказал мысль о том, что "в глубине нашего существа скрываются и куча мусора, и сокровищница”. В отличие от этой психологии, что сосредоточивает все изыскания на подсознательном в природе человека, новая психология сверхсознания фокусирует внимание на сокровищнице - на той области, которая единственная в состоянии объяснить великие, бескорыстные, героические поступки человека.

20. Джняна - мудрость; бхакти - преданность; два основных пути к Богу.